Да, пожалуй.

[Tanuki-zanuda]

Все-таки напишу. Ибо оно забавно, как иллюстрация к 3Х3, в какой-то степени. Не то, чтобы как-то особо адресно. Скорее - в пространство.

очень многабукаф, праписанину, тэги внизу смотрим, да?

Про схему "а давай ты че-нить напишешь, у тебя должно получиться, ну, хошь - вместе напишем" со всеми вытекающими, кажись, было. (Сначала прыгается вокруг человека, раскачка, напых, книксены - ну, весь набор, потом человек начинает писать. Потом в какой-то момент начинает учить писать - меня, обычно это умиляет. В процессе обычно выясняется, умеет человек работать или просто развлекается, как относится к мирам\героям и тэпэ. Потом... Потом все кончается, оставив энное количество страниц в "Архиве Манюнчикова". Далее следует реабилитационный период, и - вперед, на те же грабли.)

Но с недавних пор я начал серьезно обдумывать, что же надо править в консерватории, ибо исключения из вышеприведенной схемы пока - ровно два, и в обоих случаях совместное писанинство - ой, как вторично, да, Кошьки мои?

Самое смешное, что несколько никак между собой не связанных человек сказали мне совершенно одинаковые слова "я не люблю\не хочу\не умею работать один(подразумевая - иди сюда, будем опять работать вместе)", при том, что в так сказать, тандеме, все они предпочитали играть первую скрипку, о чем неоднократно уведомляли нелепое приложение к себе, великим. Вот это я и попробовал назначить печкой, и, собственно, сплясать.

Итак.

Косяк нумерум раз:
за время первичного убеждения человека в том, что хорошо бы ему попробовать написать что-то, оный человек успевает отрастить могучее ЧСВ, я же сам его поливаю, чтоб росло густое и колосистое. Оное ЧСВ надо чесать. Естественно, по возрастающей, ибо оно продолжает рость, иногда - вместе с ростом уровня писанины, иногда - отдельно. А чесалка-то - все та же. Так что реакция "Птьфуй, вот тут я страдаю, а ты пинаешь член, а ведь сам меня втравил в это все" - естественна и закономерна.

Попытка недопуска оного косяка в будущем:
не чеши, и не обвинен будешь в чесании недостаточном. Не пытайся сподвигнуть человека к деятельности некоей, оному человеку ранее не свойственной, и не воссядет он на хребет твой и не подсядет на энергию и силы твои, и не обвинит тебя в том, что бросаешь ты его посреди моря бурного на лодочке утлой дырявой сраной.

Простыми словами: писанина есть процесс внутренний, выходящий вовне в виде текста. Если человеку не о чем поговорить с самим собой, от слова совсем, и он хочет говорить с собой - об тебя, то не надо его трогать, ага?

Косяк нумерум два:
за время "первичной форы", когда каждая идея, описание и тэпэ, выданные человеком, встречаются с радостью, как использование юной собакой газетки для налития лужицы, оный человек привыкает к своей авторской непогрешимости, и очень удивляется, услышав "ну, нет же! так же не может быть!!! оно же тогда с ног на голову встает!!!" Причем вопль твой обычно раздается, когда уже слегка, довольно сильно или вообще фатально поздно, и "лужица на газетке" встроена в историю намертво.
Или любая твоя попытка что-то ввести в текст встречается в штыки, либо пускается вдоль хитона. В принципе, оба варианта - тоже естественное развитие событий.

Попытка недопуска в будущем:
опять же - не чеши. Не уподобляй сам себя козявке малой, и не уподобишься оной в очах смотрящего. Ежели же уподобился, то, покуда не поздно, равновесия ради, возьми в десницу швабру, что деревянна и занозиста, в шуйцу же - красный уд резиновый, и вставляй оные попеременно в отверстие срамное Бояну грядущему, и фрикции совершай вместо чесания. И воспримет он швабру как неприятное нечто, уд же резиновый - как чесание, ибо гладок, и будет ему, Бояну грядущему, счастие и благость. А кому не по нраву сие, пусть лебедем белокрылым воспарит от пинка богатырского. Тоже, знаете ли, движение).

Простыми словами: со-вместность любого проекта предполагает минимум равноправие, не нарушай его сам, притворяясь тараканом, и не убедишь в этом со-автора. В принципе же начинающий прицельно работать вместе с кем-то, кто уже кюшал этот сратый кактус, и сидел на нем, и ебался с ним, и дрочил на него, априори не первоскрипичен, хотя бы относительно сугубо текста. А нежная и ранимая аффтарская психика идет лесом (ползет, летит - на выбор).

Общие выводы:
1) Аз многогрешный может нормально писать только с кем-то или - для кого-то. Аз многогрешный сам себе неинтересен напрочь, и не хочет ничего сказать Людям В Принципе. Аз многогрешный любит поговорить - со своими близкими. Посему аз многогрешный пишет - писанину. Писанина не есть литература, хотя сделать из нее литературу можно.
2) Аз многогрешный не должен приставать к людям, не являющимся его близкими, с писаниной.
3) Аз многогрешный постарается больше так не делать.

А что же тут смешного, спросите вы. А смешно - то, что в процессе сих размышлений я вспомнил, как один из, так сказать, несчастных, пострадавших от Шаттеца, один, боги мои, один - из десяти! Так вот, один человек, когда работали мы с ним текст из двух частей, где ему интереснее была первая, мне же - вторая, почуяв, что я устаю, предложил - "а давай будем писать по куску в первую и во вторую части, а потом соберем и подгоним все". У этого человека был кусок Двухи. Художник, по-моему, ибо креативы так и перли, да... Он не обо мне заботился, а о себе и о тексте. Но - тем не менее.
Хы-гы.